Ы-ы, этой зимой было ещё ламповее
Такая милая командочка, столько угорающих людей, что даже хочется кричать - душеед жив!!1
((да, потому что зимой мои пышуни всегда страдают))
Название: Дети смерти
Бета: Мадам Суслевская, U mad?
Размер: драббл, 688 слов
Пейринг/Персонажи: Блэк Стар, Мака
Категория: джен
Жанр: немного философии и лёгкой чернухи
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС
Краткое содержание: «Многие приехали в Шибусен издалека. Но тех, кто родился и вырос в городе Смерти, называют "Детьми Смерти".» (с)
читать дальшеАлбарн — та еще дрянь, и именно поэтому они подружились.
Блэк Стар помнит её столько, сколько помнит себя. Они оба — Дети Смерти. Он — потому что Шибусен вырезал весь его клан, Мака — потому что её отец занимает одну из самых высоких должностей.
Но в городе Смерти это всё — пустые слова, и никто никогда не относился к Блэк Стару, как к сыну одного из самых опасных кишинов, а к Маке — как к дочке лучших из Академии, нет.
К ним всегда относились, как к детям Смерти, к тем, у кого как будто и нет вовсе выбора — кому суждено стать сильным и всю жизнь сражаться.
Блэк Стар и Мака не привыкли решать проблемы дракой.
Блэк Стар и Мака привыкли к тому, что проблем не бывает.
В этом они чертовски похожи и до одури упрямы.
И если Албарн просит залепить ей по лицу, он залепит, потому что Албарн — та ещё дрянь, а он — ничуть не лучше, и бьёт обязательно сильнее, чем она может предположить, но не так больно и обидно, как им бы хотелось.
Соул — хороший парень. Слишком хороший.
В их парочке именно Маку считают паинькой: она и учится славно, и борется за чистоту мира, отчаянно и... зло.
А Соул — самый настоящий раздолбай, которому это всё как будто бы ни к чёрту не сдалось.
Вот только Соул до ужаса хороший парень, он никогда не был ребёнком Смерти.
Он следит за Албарн ещё более пристально, чем Блэк Стар, и Блэк Стар ему доверяет.
Соул терпит её, и Соул действительно тянет её назад — как многие любили говорить: он хватает за руки и тормозит Маку, несущуюся на полном ходу в пропасть.
Соул не даёт ей упасть, и это хорошо: такие, как Албарн, падают с высоты и разбиваются, как правило, насмерть.
Соул тормозит её, но совсем остановить Албарн нельзя (та ещё дрянь), поэтому в итоге они обязательно упадут вместе — снова и снова, калеча себя, но не разбиваясь насмерть.
Для того и придумали работу в команде, чтобы одна слишком стервозная душа не убила себя при первой же возможности.
Соул печётся о Маке так, как, наверное, никогда ни о ком не пёкся. И — Блэк Стар знает — в первое время он был в ужасе от того, что типичная девчонка со своим чёрно-белым миром и высоким чувством морали — такая дрянь.
Чёрно-белый Макин мир не разобьётся, как тысячи других, о первую же серость.
Чёрно-белый Макин мир вырезает всё на своём пути, и на каждой остановке этого пути Мака оставляет обрывок своей души.
Но напарники для того и нужны, чтобы сдирая руки в кровь собирать эти бесполезные обрывки и рассовывать по карманам, думая, что когда-нибудь всё наладится.
Вот только ничего никогда не наладится — всё полетело в бездну, как только они родились.
В одну одинаковую бездну, несмотря на то что Мака — дочка лучших в Академии, а Блэк Стар — жалкий кишиновский выродок.
Взрослые тут на удивление умные и спокойные: они никогда не относились к Блэк Стару и к Маке, как к чьим-то детям, хорошим или плохим, склочным или послушным — только как к детям Смерти, детям, которым суждено стать убийцами и чистильщиками этого прогнившего серого мира.
Они должны.
Самое страшное должны из всех возможных — то, которое идёт из твоей души, из твоего желания, из твоей мысли о том, что иначе и быть не может.
Мака — та ещё дрянь, она всегда была такой, и в детстве никогда не пыталась помирить маму и папу, надеясь на счастливое будущее и любовь. Мака сразу вычислила виноватое, чёрное, и вычеркнула это из своей жизни.
Блэк Стар тоже вычёркивает чёрное, чёрное должно вычёркиваться железом. И он всегда готов уничтожить это сам (даже если это что-то — внутри него самого).
Цубаки до сих пор грустно смотрит на Анжелу и считает, что Мифунэ можно и нужно было оставить жить.
Блэк Стар не станет её переубеждать, ему вполне хватает того, что он прав.
А собирать ненужные и потерянные обрывки души в их команде — это, конечно, её задача.
Мака — та ещё дрянь. И Блэк Стар, конечно же, не лучше. Такие, как они, не сгибаются — они ломаются сразу и с треском.
Только вот для того, чтобы их сломать, придётся хорошенько попотеть.
Они — дети Смерти.
Злые справедливые дети.
И пока мир их не сломал, они будут дальше идти вперёд, ломая его под себя.
Название: Don't hug me I'm scared
Бета: Mad Sleepwalker, U mad?
Размер: драббл, 710 слов
Пейринг/Персонажи: Соул, Хрона
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: R
читать дальше
Соулу... страшно.
Скрипя зубами от досады, он всё-таки это признаёт.
Мака пригрела на груди гадюку — какой бы Хрона ни выглядела жалкой, беспомощной и изуродованной своей матерью, он не может ничего с собой поделать, он чувствует, что ничем хорошим это точно не кончится. Тот, кто так легко отрёкся от своей семьи и единственной жизни, которую знал, — ещё легче отречётся от новой. При первой же возможности.
Медуза мертва...
Но кто знает, что творится в голове у этой девчонки.
Хрона смотрит на него исподлобья и — Соул готов поклясться - ожидает какого-то подвоха. Она вжимается в стену, едва дыша, а Соул... Соул хоть и выглядит выше, увереннее, сильнее — напуган не меньше. И на кой чёрт их оставили наедине?
На что надеется Мака?..
Его напарница любит рубить сгоряча — бросаться прямо в пекло, не думая о последствиях, живо принимать новые условия, приспосабливаться... менять.
И Соул тоже способен на что-то подобное. Но только когда больше ничего не остается, когда бежать некуда, когда твоя напарница на грани смерти.
Мака переболеет своё поражение, будет переживать, но преодолеет и вырвется.
А Соул будет ходить со спокойным лицом - не потому, что каменный, не потому, что ему плевать, а потому что он точно знает, что поступил правильно.
Только у Маки нет границ — Мака хочет изменить и исправить всё, Мака даёт шанс своим врагам.
И Соул знает, что Хрона — жертва. Соул знает, через что она прошла, как она мучилась и что она — больная.
Только вот Соул прекрасно помнит и то, как она же чуть ли не распорола его пополам.
И не собирается забывать.
Хрона почти неотрывно смотрит на него, скукожившись, смотрит, смотрит, смотрит...
И — молчит.
Он тоже молчит, но если его молчание щит (пусть и картонный), то её — точно меч. Пусть она неуверенно сжимает его в руках, боясь ранить или даже кого-то убить, Соула это уж точно не спасает.
Потому, как бы у него сейчас не сводило всё внутри, он ни за что не оставит её одну.
Не повернётся спиной.
— Ты... ненавидишь меня, да?
Этот вопрос застаёт его врасплох, скручивает желудок и тонкой линией боли проходится по шраму.
Соул как-то очень смазано помнит ту ночь — когда ему пришлось встать между лезвием и повелителем. Всё произошло то ли быстро, то ли медленно — смутно, будто в каком-то тумане; омерзительное чёрное лезвие рвало ему кожу, и чёрная кровь текла внутрь дёгтем, отравляя его сознание, его душу.
Было больно, страшно, плохо, но сейчас Соул ошарашенно смотрит на Хрону и не может ничего сказать.
Он не знает ответа на этот вопрос.
Шрам временами ноет, так и должно быть, когда грудь недавно буквально рассекли пополам.
Это нормально — пытается успокоить себя Соул и каждую ночь с ледяным ужасом ложится спать.
Потому что каждую ночь видит во сне, как его рот, лёгкие, голову заполняет густая и горькая кровь, а он ищет выход из воплощённого отчаяния, а потом — с мягким глухим и чавкающим звуком разрывает живот повелительницы и натыкается на Макин отчаянный взгляд.
Мака захлёбывается в крови и крике, а он не знает, что ему сделать, чтобы она осталась жива.
В этой игре ему никогда не выйти победителем.
Но в реальности (он повторяет это как мантру) всё будет иначе.
Соул поднимает свой тяжёлый взгляд и делает глубокий вдох.
Возможно, чёрная кровь так безумно плещется в его венах потому, что чувствует свою хозяйку совсем близко.
— Мака верит тебе... а я нет. Я буду следить за тобой. И, как только ты предашь нас, я буду готов вонзить тебе лезвие в глотку. Один раз мы уже победили... — Соул почти ощущает уверенность и решимость, когда Хрона в смятении опускает глаза.
— И один — проиграли.
Голос Хроны звучит до ужаса чётко и холодно. Она сказала это тихо, себе под нос, обращаясь не к нему, но Соул её слышит.
И понимает.
Эванс нервно сглатывает.
Он не знает, что в нём, в конце концов, перевесит: доверие к Маке или страх.
И надеется, что в этот раз точно сможет защитить свою повелительницу.
Мака радостным солнцем врывается в кабинет, и у Соула будто бы валится с плеч гора.
Он мечтает о том, чтобы Хрона поскорее нанесла свой подлый удар, потому что долго он не выдержит. Гораздо легче принять уже это предательство и защитить от него Маку, чем существовать в вечном ожидании удара в спину.
Чёрная пелена застилает сознание, а от Макиного крика закладывает уши.
Ну же, давай, Хрона, действуй.
Соул слишком хорошо чувствует её чёрную кровь и знает: ждать осталось совсем немного.
Название: Победа
Бета: Мадам Суслевская
Размер: драббл, 521 слово
Пейринг/Персонажи: Мака
Категория: джен
Жанр: ангст, психология
Рейтинг: PG-13
Примечание: после конца манги
читать дальше
— Как ловко, Албарн, – вдруг говорит Кид, и у Маки заранее сжимается сердце. — Одну проблему мы решили другой, при этом в итоге ещё разрешив и третью, да?
Мака чувствует себя так, будто ей залепили пощёчину.
Мака уверена — Кид сейчас чувствует себя точно так же.
Возможно, это действительно просто – называть чуть было не случившийся апокалипсис и бедную Хрону проблемами. В конце концов, для них так и есть. Для Шибусена все апокалипсисы должны быть всего лишь проблемами, которые они должны с лёгкостью решать.
И уж что говорить о зарвавшихся девочках, ставших жертвами чужих игр.
— Да, Кид. Это точно.
Их взгляды пересекаются, и Мака поспешно отворачивается.
Она не хочет смотреть ему в глаза.
Им вот-вот стукнет шестнадцать, а у них на плечах какая-то до ужаса непосильная ноша.
Почему-то на Луне было легче…
Да кого она обманывает — не было, нет, нет…
Там было просто нечем дышать и некуда идти — кроме как навстречу смерти и безумию.
И Мака шла.
В конце концов, именно этому их и учили.
Кид, наверное, сильный, Кид, наверное, справится — ему не привыкать, он с детства до колик ответственный и порядочный.
И всё-таки у Маки подкашиваются ноги при мысли о том, что её друг и одногодка (с которым они, к слову, буквально полгода назад не могли войти в групповой резонанс) теперь бог её мира.
Маке страшно: маленькая девочка, которая хотела ну когда-нибудь, и желательно поскорее стать сильнее и спасти всех-всех-всех, побывала на Луне и внутри Кишина, сражаясь против него в первых рядах, и вот теперь – не тогда, только теперь — Маке страшно.
Албарн хлопают по плечу, ставят в пример, хвалят, чествуют, уважают и лелеют — как спасителя, героя и победителя.
Только Мака не герой. Она никого не спасла и никого не победила.
Всё, что она смогла сделать, это понять, насколько они беспомощны перед воплощением страха и безумия.
Кто-то говорит, что Мака — одна из тех, кто спас мир. Только вот Мака знает: она не смогла спасти даже друга.
Раньше поражения заставляли её сжимать кулаки и стискивать зубы. Теперь победа — раздавила её, высосав всю уверенность и все силы.
Мака сильная, Мака смелая — так она успокаивала себя ежедневно, но это только пугало. То, что такое является одним из лучших, вводит в отчаяние. Мака дёргается от каждого шороха и до остроты чувствует хрупкость этого мира.
Проблема.
Всего лишь проблема — мир чуть ли не был погружён в безумие, люди умирали, калечились, все они стояли на грани апокалипсиса — это проблема.
Мака думает, что Киду, наверное, тоже тяжело — он не просто так переставляет для себя ценности и приоритеты, потому что для него вчерашняя катастрофа сегодня действительно должна быть проблемой.
Мака думает о Блэк Старе, который едва передохнув и рассказав всем о том, что ключевая роль по спасению мира принадлежит, несомненно, ему, тут же сорвался в бега.
Он ушёл, чтобы улучшать свои навыки, чтобы стать сильнее — сразу и никому ничего не говоря.
Мака нервно смеётся и думает, что вот оно как; неужто людей, так крепко стоящих под ворохом проблем, могла сломать великая победа, ха-ха…
Албарн поднимает глаза; серая луна одиноко и молчаливо висит в синем небе.
Где-то там Кишин.
Где-то там — не спасённая ею Хрона.
И эта жертва в любой момент может стать напрасной.
Мака сжимает зубы: они готовы к этому каждую чёртову секунду.
Название: Живые и мёртвые
Бета: Мадам Суслевская
Размер: мини, 1404 слова
Пейринг/Персонажи: Мака, Блэк Стар
Категория: джен
Жанр: психология, философия, френдшип
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: нецензурная лексика
Краткое содержание: Иногда даже самые сильные ломаются; тогда на помощь приходят друзья.
Примечание: после конца манги
читать дальше
— Мака? Ты… чего?
В голосе звучало возмущение и — страх.
Но на деле не то чтобы Блэк Стар был напуган или возмущён. Честно говоря, он простоохуел.
Мака стояла перед ним с таким же ошеломлённым видом — по её щекам текли слёзы. Потом она медленно поднесла руки к лицу, закрыла его и как-то обрывисто и неловко опустилась на корточки, а затем — и вовсе плюхнулась на землю.
Если честно, Блэк Стар вообще не понимал — что, чёрт возьми, с ней? Слёзы катились по её лицу беспрестанно (он иногда замечал их сквозь её дрожащие пальцы), но Мака не издавала ни звука.
У них выдался выходной, точнее, ещё более разгруженный день, чем обычно. И Мака пошла с ним в парк, чтобы они вместе могли потренировать кулачный бой. Только до удобного места они так и не дошли. Посреди дороги Мака просто начала плакать.
Он всего-то обернулся, чтобы спросить у неё что-то или даже рассказать ей чёртову шутку — он даже не помнит, он вообще не помнит, о чём они болтали всю дорогу.
Он обернулся и у него отшибло память: Мака плакала.
Блэк Стар выдохнул и упёрся в колени, наклоняясь ближе к Маке.
— Так. Вот с этого момента поподробнее, плакса, — звучно проговорил он чуть ли ей не в лицо.
Мака не убрала рук.
Только медленно и спокойно проговорила:
— Не думаю, что сегодня выйдет, Блэк Стар. Прости. В следующий раз.
Слишком спокойно — до колик, до стиснутых зубов. Это не Албарн.
Блэк Стар схватил её запястья и раздвинул руки в стороны.
Заплаканная Мака смотрела на него со спокойным осуждением и — что ему всё же понравилось — с глубоко засевшим бешенством.
— Думаешь, что сразу мне проиграешь, ха? Ничего-ничего, надо же как-то учиться, через поражения!
Макино лицо скривилось, и она отвернулась, даже не пытаясь вырвать рук.
Видимо, Маке было до чёртиков по-блядски. Блэк Стару это не нравилось, о, как ему это не нравилось. Он бы с удовольствием сейчас выбил дурь из того, кто довёл Маку до такого состояния.
Только вот Блэк слишком хорошо знал: вся дурь обычно находится у Маки в голове.
— Да в чём дело, твою-то мать, — прошипел Блэк Стар ей прямо в лицо.
— Хрона.
Блэк Стар отпустил её руки и выпрямился.
Хрона.
То ли девчонка, то ли мальчишка — замученный слабый ребёнок, который всю дорогу вставлял им палки в колёса, а в конце концов вдруг решил пожертвовать собой ради спасения всего мира.
Точно, Хрона.
Как же он мог забыть, Хрона.
Жалкое существо, за которым Мака бегала всю дорогу, несмотря на вред, предательства, приказы. Которое Мака отчаянно пыталась спасти. Которое почти спасла.
Да-да, Хрона. Та самая ублюдская девка, которая пыталась убить его, чуть не убила Соула и — убила Маку.
Албарн больше не плакала.
Она безучастно смотрела куда-то вдаль, и Блэк Стар вдруг узнал этот взгляд: в последние дни, несмотря на вечеринки, друзей, наладившиеся отношения с отцом, это выражение не покидало её лица.
Это была победа, но для Маки она стала самым большим поражением в её жизни.
Странно, что он не понял этого раньше.
Албарн как-то осоловело и даже зло посмотрела на протянутую ей руку. Потом — на Блэк Стара.
— Пошли.
— Куда?
— Кажется, мы хотели потренироваться.
— Разве я не сказала, что…
— Не дури, Албарн. Хороший рукопашный бой хорошо выбивает всю тоску. Ты помнишь наше приключение в книге Эйбона и знаешь, что у меня прекрасно получается выбивать всякое дерьмо из людей.
— Да, а ещё я прекрасно помню, как эти люди ничуть не хуже выбивали дерьмо из тебя, — отвечает Мака и хватает его руку.
У Блэк Стара что-то досадно колет внутри, и он рывком поднимает Маку. Неплохой удар, Албарн. Но он ещё возьмёт реванш.
— Ну-ну. Можешь ещё попросить и Кида — вдвоём сразу или по очереди у нас получится получше.
Мака кривится и сжимает его руку: она всегда была слабее их. И её это бесило, до дикости бесило. И всякие оправдания насчёт того, что она девчонка, ей никогда не прокатывали.
Это Блэк Стару нравилось.
— Думаешь, стоит звать Кида? Боюсь вы вдвоём быстро про меня забудете — сами передерётесь…
— Ничего-ничего, может, передерёмся, но тебе точно достанется.
***
Блэк Стар был прав, правее некуда — у Маки болело всё, что могло болеть, и даже то, что болеть не могло. Но ему досталось тоже — он подбитый, подби-и-итый, и как бы не хвастался, что ему вот совсем не больно, Мака видит, видит, что этот ублюдок уже давно потирает ушибленную руку и хватается за спину. Надменный болван.
День пролетел незаметно, но теперь их тренировка закончилась — они были измучены и просто пытались перевести дух. И хоть Блэк Стар периодически подбивал её продолжить и бахвалился, Мака видела, что он тоже устал.
Они просто валялись на траве, а солнце медленно клонилось к закату: значит, скоро на небе снова будет луна.
У Маки снова защемило сердце (впервые после возвращения с Луны его не щемило так долго), и её снова замутило.
Жаль, что эту тоску, боль, страх и вину не выблевать, подобно плохой еде.
Души вообще в этом плане очень сильно отличаются от тел и умов. Тела избавляются, умы стараются забыть, а души любят снова и снова вытаскивать всё дерьмо на поверхность — и так до скончания веков.
И тут Мака почувствовала дикую боль иного рода в боку и резко вскрикнула, тут же приподнимаясь на локтях.
Албарн ошалело повернула голову и в бешенстве закричала:
— Ты ударил меня!
— Я тебя пнул.
— Ублюдок, какого чёрта ты творишь?
Блэк Стар сидел рядом с ней, скрестив ноги, и не сводил с неё внимательных глаз.
— Твоё мерзкое выражение лица мне не нравится. Хватит смотреть в горизонт с мордой побитой собаки. Я могу ещё раз пнуть. Мне даже не лень вставать для этого!
— Знаешь что, — Мака села, а потом начала осторожно подниматься, — мои эмоции и моё лицо побитой собаки не твоё — ха-ха! — собачье дело!
Блэк Стар схватил её за руку, как только она сделала шаг прочь. Даже не вставая.
Мака резко обернулась, уже открывая рот. Но она не успела вставить ни слова.
— Ты опять бередишь, Албарн. Это моё дело. Наше дело. И говоря «наше», я имею в виду не только нас с тобой. Соула. Цубаки. Кида. Сестёр. Если хочешь, можем даже твоего тронутого папашу сюда присобачить. Но это наша победа. Наша жертва. Наше поражение. Наша вина. Нам всем досталось, кому-то больше, кому-то меньше, но всем. Так что хватит дурить, Албарн. Если хочешь поплакаться — иди к Цубаки. Если хочешь получить за то, что такая плакса — иди ко мне. Если хочешь, блядь, не знаю, каких-нибудь утешительных кексов — иди к Соулу.
— Соул не умеет печь кексы, — оторопело пробормотала Мака севшим голосом.
— Ха! — Блэк Стар дёрнул её за руку, чтобы подняться, и Мака чуть не упала, — ты просто не умеешь его заставлять! Тот внезапный приём, который я тебе сегодня показал, — попробуй! Уверен, этот нытик и сам будет не прочь тебе поплакаться в жилетку.
— Ему-то о чём плакаться…
— О том, что его драгоценная напарница круглыми сутками печётся о человеке, который чуть ли не распорол его пополам, и полностью игнорирует любые попытки поговорить.
Мака нахмурилась.
Маке не нравилось то, что говорил Блэк Стар. Маке вообще никогда не нравилось, когда он был прав. Блэк Стар всё так же не отпускал её руку и продолжал слишком внимательно смотреть в глаза. В душу.
— Смотри, Албарн. Не променяй нас, живых и настоящих, на человека, который сам сделал свой выбор. Ради тебя. Пожертвовал дорогим ради других.
Мака не знала, как не думать о Хроне. Её нельзя было так просто выкинуть из головы. То, что она сделала на Луне…
А потом Мака почему-то подумала о Киде. Он тоже был на Луне. Он тоже делал всё возможное и — лишился отца. А теперь разгребает все дела в Академии.
— Киду сейчас… наверное… тоже тяжело, — вздохнула Мака, устало потирая лоб. Блэк Стар дружески похлопал её по спине (прямо по синяку) и сказал:
— Пошли завтра побьём его.
Мака глянула на на него оторопело, а потом вдруг начала смеяться — искренне и надрывно; у неё от смеха всё болит ещё больше, но почему-то ей смешно, до ужаса смешно и почти уже не плохо.
— Ты нас-то видел, герой? Это он скорее нас завтра побьёт. Тем более, он теперь бог… бить Шинигами…
— Ха! Это мы ещё посмотрим! Шинигами, говоришь? Никогда не останавливало.
Мака снова засмеялась и снова начала морщиться от боли, а потом широким жестом схватила Блэк Стара за шею, и они вместе потащились к ней домой. Чтобы побитыми и весёлыми завалиться к ней в квартиру и заставить Соула печь кексы.
Соул будет рад.
Им всем сейчас очень не хватает друг друга, несмотря на то, что они, казалось бы, рядом.
Мака не забудет о Хроне. Не сможет забыть — это сильнее её, и это, чёрт возьми, правильно. О ней нельзя забывать.
Только вот она упустила одну маленькую деталь: о других нельзя забывать тоже.
Но это не страшно. Это ещё не поздно исправить. Не поздно.
Название: Ками
Бета: Мадам Суслевская
Размер: мини, 1240 слов
Пейринг/Персонажи: Спирит, Штейн, Мака
Категория: джен
Жанр: ангст, психология
Рейтинг: G
Краткое содержание: Спирит думает, что он вроде бы бросил курить. Что ж, его тоже бросили.
Примечание: хедканоны и домыслы
читать дальшеШтейн молчит и даже не смотрит на него — он просто протягивает сигарету. И Спирит в очередной раз убеждается в том, что связь между напарниками имеет в себе что-то до ужаса щемящее.
Он молча подходит к Штейну, берёт сигарету и поджигает, смотря куда-то в пустоту.
Штейн последнее время почти не появляется в Академии, но когда Спирит застал его на балконе, он почему-то совершенно не удивился.
Да что уж там... в городе Смерти в какой-то момент устаёшь удивляться.
— Что скажешь Маке?
Спирит болезненно морщится.
А что Маке говорить? Что отец — ублюдок и потаскуха? Что это невозможно больше терпеть? И что семья разваливается из-за него? Так это Маке и Ками скажет.
Албарн спокойно затягивается, задумчиво щурясь куда-то в сторону горизонта.
Да нет, не скажет. Зачем?
Мака сама поймёт — она умная девочка.
Вся в мать.
Штейн смотрит на него выжидающе, но не потому что он задал вопрос: скорее, ему просто интересно сейчас наблюдать за Спиритом. Чёртов псих. Да-да, будь у него выбор, он бы ещё раз променял его на Ками. На злую, ненавидящую его и уезжающую куда-то прочь Ками.
— Знаешь... я попросил её оставить Маку мне.
Спирит устало и нервно трёт лоб, а Штейн наклоняет голову набок и задумчиво смотрит куда-то сквозь него. Медленно вытаскивает сигарету изо рта и выдыхает дым:
— А если бы ты не попросил, она что, забрала бы её с собой?
Спирит сжимает губы: Штейн попадает в цель.
Албарн может сколько угодно говорить себе, что они оба понимают — ребёнку лучше остаться здесь. Или убеждать себя, что у Ками слишком опасные и важные дела; или говорить себе и Маке о том, что мама просто слишком устала от копошения аж с двумя детьми...
Всё это могло бы быть сколь угодно правдой, но вот только в жизни Ками после развода места Маке нет.
Пока, пролетает в его голове задумчивым голосом Ками, но её "пока" значит слишком многое. Больше, чем он может понять. Больше, чем он может прочувствовать.
Да, Спирит вполне адекватно воспринимает то, что она видеть не хочет больше его, что она очень и очень устала.
Но того, что она готова так просто и быстро бросить Маку, Спирит не понимал, не мог понять, не мог уловить эти волны её души.
Зуб даст, резонанс бы у них сейчас точно не вышел.
— Она уезжает завтра утром. Мы с Макой пойдём её провожать... Говорит, пока не побывает во всех частях мира, точно не приедет. Будет слать открытки.
Штейн издаёт лёгкий смешок, от чего у Спирита что-то неприятно до одури колет в животе:
— Она уедет сегодня вечером.
— Что за дурацкие предсказания? С чего бы ей так менять планы?
— Она не будет менять планы — это сразу было её планом. Она не будет прощаться с тобой.
Спирит ошарашенно смотрит на совершенно спокойного Штейна, который глядит, наверное, ему в глаза. Он не видит — заходящее солнце бликами отражается в его очках.
Штейн уважал Ками, уважал и говорил, что они похожи гораздо больше, чем кажется Спириту. И то, что они со Штейном сработались вместе весьма неплохо, как, впрочем, и с Ками — это не только заслуга его подстраивающегося дыхания души.
Они похожи, и потому Штейн часто говорил о Ками странно.
Он не осуждал её сам, но то, как он её рисовал, находило осуждение во взглядах Спирита.
Поэтому сначала Спирит бесился и подкалывал Штейна.
А потом Штейн угадал. Потом она поступила так, как он сказал. И так, как совершенно от неё не ожидал Спирит.
Албарн ненавидит, когда Штейн говорит о Ками. Иногда он говорит вещи, которые обижают Спирита до глубины души. Иногда эти вещи сбываются.
Это «иногда» больше похоже на злой преследующий рок, чем на редкие совпадения.
— Знаешь... это уже будет чересчур, наверное.
— Не будет. Я бы тоже не хотел, чтобы такой мудак провожал меня. Более того, я бы подделал твою подпись на документах и уехал бы раньше, прежде чем ты узнал, что мы уже в разводе.
Спирит смотрит на него с каким-то усталым возмущением — что ж, это Штейн, ещё бы он сказал что-то хорошее.
Странно, ему вроде как должно быть обидно. Но почему-то сейчас ему даже немного легче.
***
Штейн молча протягивает ему сигарету, смотря куда-то вдаль. Спирит думает, что он вроде бы бросил курить. Что ж, его тоже бросили.
Он берёт сигарету и закуривает: теперь у него снова есть своя зажигалка.
— Твоя Мака очень милая. Вся в мать.
У Спирита внутри всё передёргивается. Штейн говорит мало, но в этом всегда слишком много всего. Много правды. Той, о которой знать и думать вообще не хочешь.
Мака спала в пустой квартире.
На столе лежала записка. Он её ещё не читал — всё было и так понятно. Слишком это похоже... на его бывшую жену.
Теперь они со Штейном сидели на крыльце и курили.
Завтра он скажет Маке, что мамин рейс перенесли и ей надо было срочно ехать. Мака не улыбнётся. Мака не скажет, что мама вчера ей об этом сказала. Мака нахмурит свои брови и возмутится: а почему её не разбудили?..
Ч-чёрт, как же он хорошо её знает.
Забавно, что это всё он о ней узнал не в счастливом браке — ближе к разводу.
— Порой расставаться бывает трудно. Особенно при таких обстоятельствах. Не суди её — вам всем от этого только легче, — Штейн неуверенно бросает на него усталый взгляд поверх стёкол очков, но Спирит не смотрит в его сторону.
И Спирит не судит. Трудно судить человека, которого любишь. Даже если он попирает твои принципы и желания — всё равно спускаешь ему это с рук.
Начинаешь винить себя.
После стольких лет всё-таки приходишь к этой мысли — сейчас Албарн прекрасно это понимает. И поэтому ему сейчас действительно трудно решить, кого он всё-таки ненавидит больше — Ками или себя.
— У нас в Шибусене много людей разных стран и культур. И на ярмарках периодически продаются открытки из этих стран, ты знаешь?
У Спирита всё холодеет внутри.
— Я... не буду этим заниматься, — качает головой Албарн, смотря в землю. Слишком много на сегодня дерьма.
— Я надеюсь, — совершенно искренне говорит Штейн, снова доставая сигарету.
Сдохнет, зараза. Так много курить — сдохнет лет в тридцать.
Вот только Штейн выглядит почти молодым и почти беззаботным.
А Спирит чувствует себя стариком и готов сдохнуть прямо сейчас. Мешает только одно: пока что есть, ради кого жить.
***
Спириту кажется, что он за последние несколько лет курит больше, чем Штейн. Надо бросать, надо бы бросать. И, хорошо бы, — ходить по кабакам да по девкам.
А ещё — продолжать любить того, кого рядом нет.
Но Спирит раздражённо выбрасывает окурок и достаёт ключи.
Маке уже десять, и ей точно рано одной жить в квартире, несмотря на то, что Спирит там почти не бывает, да и она справляется... но он пообещал ей съехать, как только она найдёт себе напарника. Он надеется, что это будет милая и заботливая девица, желательно лук или пистолет. Но Мака — слишком похожа на Ками: обязательно найдёт себе какого-нибудь раздолбая, ещё похуже него.
Дверь открывается, и Мака выглядывает из гостиной с книжкой в руке. Немного хмурится, но смотрит с тоской и — даже с какой-то любовью.
— Тебе открытка... от мамы. — У Маки загораются глаза, и она несётся к нему, буквально выхватывая её из рук.
— Вечно ты!.. опережаешь меня... Я как ни зайду на почту — там пусто, — Мака гладит слова, написанные аккуратным и ровным почерком, а Спирит улыбается:
— Я бываю там слишком часто.
Мака смотрит на него с беззлобным укором: как бы опять не начал плести свои песни про любовь.
— Что, даже чаще, чем в кабаке? — маленькая Мака упирает руки в бока и смотрит на него ну совсем не детским взглядом.
Слишком похожа на мать.
Спирит виновато разводит руками, а Мака решает, что на сегодня хватит укоров и улыбается ему почти что даже не снисходительно.
Слишком похожа, но всё-таки она Албарн.
И Спирит верит — эта Албарн его не бросит.